Тени Санктуария - Страница 24

Ганс стал посвободнее и поднял правую руку ладонью вверх:

— Меня привели сюда деньги. Ты заплатишь за то, чтобы я стоял и слушал.

— Она живет с тобой по-соседству. Думаю, эта информация станет для тебя дороже денег.

— Как-как ее зовут?

— Ишад. Она ворует и знает свое ремесло лучше тебя, Шедоуспан. Твоим кинжалом не остановить ее, — голос становился все более грубым. — Я слышал о тебе, как об умном и надежном человеке. От… не важно от кого, у меня свои осведомители. Мне сказали, что ты чрезвычайно ловок, — маг показал в сторону. — Дарус, дай ему амулет.

Из складок одежды слепой вытащил какой-то предмет. Ганс нервно перевел взгляд с кудесника на золотую каплю, висевшую на тонкой цепочке.

— Возьми его, — голос Йорла стал еще более жестким, напоминая не то шум моря, не то шипящий в воде раскаленный металл. — Эта Ишад крадет у чародеев. Крадет заклинания… Ее собственные возможности весьма ограничены… но однажды она допустила ошибку, и наложенное на нее заклятье ужасно… Это обнаружил мужчина, что делил ее ложе. Он умер без видимых причин… Так же, как и твой друг Кинзан, как и многие другие, о которых я знаю. Проклятье сказалось на ее чувстве юмора. Вообрази себе: искать любовников и убивать их одного за другим. Если я решу нанять тебя, Шедоуспан, ты должен быть благодарен мне за такую защиту. Возьми его.

— Кто сказал, что меня наняли? — Ганс невесело переводил взгляд с хозяина на слугу. Теперь видневшаяся из-под одежд рука своей нежной кожей напоминала женскую. — Кто сказал, что десяток подобных Сджексо могут что-то значить для меня? Моя единственная забота — это я, Ганс. Сджексо меня интересует не более чем придорожная пыль. Единственное, что меня заботит сейчас, так это мое нежелание участвовать в этом деле.

— Тогда беги и попытайся найти себе безопасное место, чтобы укрыться,

— голос гремел в зале подобно рушащимся скалам. — И ты отказываешься от моего золота и покровительства, как раз тогда, когда нуждаешься и в том и в другом… Я не прошу тебя о многом, мне нужно, чтобы ты выследил ее. Не нужно ничего предпринимать самому. Всего лишь небольшая хорошо оплачиваемая услуга, подобная тем, что ты делал раньше. Ты хочешь, чтобы стало известно, на кого ты работал? Не думаю, что твой последний покровитель обрадуется огласке. Нет, против меня он не предпримет никаких мер, но подумай, сколько останется жить тебе, простому вору, когда все твои связи выйдут наружу?

Ганс внутренне содрогнулся, но принудил себя улыбнуться и встал посвободнее, упоров руку в бедро.

— Значит, оплата в золоте, я правильно понял?

— После выполнения.

— Вперед.

— Дарус, дай ему сколько нужно и не забудь про амулет.

Ганс отвернулся от чародея, чей голос превратился в шипение, а лежащая на подлокотнике рука исчезла, заставив воришку терзаться в догадках, видел ли он ее вообще. Ганс повесил амулет себе на шею. Капля обожгла его холодом. Слуга поднес кошелек. Ганс взял его, взвесив на руке, и развязал, обнаружив внутри золото и серебро. Сердце бешено застучало, а амулет на шее по-прежнему оставался холодным. Он почувствовал себя немного неуверенным, поддаваясь быстрым сменам настроения.

— Что я должен делать? — спросил он. — Где мне искать ее?

— Дом, — донесся женский голос справа, но когда Ганс повернулся, то его прищуренным глазам предстала лишь фигура в кресле, — седьмой в Змеиной аллее. Стоит справа, если идти от Серпантина по Проходу Кабана. Она живет там. Выясни, чем она занимается и куда ходит. Не пытайся остановить ее. Я только хочу знать, что за дела привели ее в Санктуарий.

Глядя, как одежды поднялись и опустились снова, Ганс облегченно вздохнул, неожиданно почувствовав уверенность, скорее всего благодаря кошельку, что он сумеет справиться с поставленной задачей, получит еще денег, удовлетворив властного и богатого хозяина.

«Ганс Шедоуспан, вор Ганс, бандит Ганс… имеет высокопоставленных покровителей. Вот повезло, так повезло!» — Не дав себе углубиться в размышления, Ганс спрятал кошелек, решив не обращать внимания на холодный амулет.

— Значит, время от времени я должен приходить сюда и докладывать, так?

— Дарус сам будет находить тебя, — послышался все тот же голос. Похоже, изменения прекратились. — Докладывай ему. Всего хорошего. Дарус выведет тебя.

Ганс поклонился, повернулся к слуге и, дотронувшись, показал, что пора идти.

— Повязка, — заметил ему слепой. — Наденьте ее, господин вор. Мой хозяин будет горько сожалеть о несчастном случае, особенно сейчас.

Ганс вытащил амулет, который засиял при виде мага.

— А я думал, эта штука сможет справиться с подобными вещами.

— Разве я говорил такое? Нет. Не стоит пользоваться им опрометчиво, против некоторых вещей амулет бессилен. К примеру, мои охранники в зале его не заметят.

— Тогда какая же в нем польза?

— Большая… если применить его правильно и в нужном месте. Боишься?

Вор недоверчиво хмыкнул. Повернувшись, он со смехом ухватил слепого за руку, направляясь к выходу, но неожиданно остановился, припомнив животных во внешнем зале и чье-то липкое касание.

— Ладно, — вымолвил Ганс, позволив слепому водрузить повязку на место. — Сейчас, подожди немного.

Вор удалился, и Инас Йорл поднялся из кресла, на этот раз его облик был куда более приятен. Пройдя в один из внутренних залов, он посмотрел на свои нежные руки, касаться которых было одно удовольствие. Что может быть хуже, чем знание, что в следующий миг или на следующий день… они изменят форму.

Это было мщение, не слишком-то хитрое, да ведь и проклявший его чародей особой изощренностью не отличался, иначе почему бы его молодая жена принимала в постели в первую очередь ласки Инаса Йорла, в те годы молодого. Это теперь возраст не имеет значения. Из-за наложенного заклятья он мог стать старым или молодым, человеком или нелюдью. Годы страшили его. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы стать мастером в своем деле, но над чужим заклятьем его чары не имели власти. Никто не мог их разрушить. Некоторые из обличий, что он принимал, были юными, значит, он не стареет, и конца мучениям не будет.