Тени Санктуария - Страница 33

— Мудро, — согласился Панит. — Сейчас греби помедленнее.

Хорт оглянулся через плечо, чтобы сориентироваться, и от изумления выпустил весла.

— Мы прошли только один бакен! — воскликнул он.

— Правильно, — кивнул Старик. — Приятно, что ты еще не разучился считать.

— Но один бакен означает…

— Одну ловушку, — согласился Панит. — И это правильно. Я говорил тебе, что улов нынче плохой. Вот мы и подплыли сюда, чтобы проверить одну ловушку.

Сухой сарказм Старика отскочил от растерянного юноши. Мысли Хорта метались в поисках ответа, пока он машинально маневрировал лодкой, пристраивая ее к бакену.

Одналовушка! Старик обычно расставлял пятнадцать-двадцать сетей; точное количество менялось день ото дня в зависимости от того, что подсказывал ему рыбацкий инстинкт, но никак не меньше десяти. Конечно, ния

— непредсказуемая рыба, и ее замысловатые передвижения кого угодно поставят в тупик, но только не Панита. Стало быть, они просто подплыли наобум к первой попавшейся ловушке.

Одна—единственная сеть! Возможно, косяки ний рассредоточились повсюду; это иногда происходит с разными рыбами. Но тогда рыбаки просто начинают ловить где попало, пока рыба не вернется в свои обычные места. Если бы Старик поменьше кичился своим опытом и репутацией, он делал бы так же…

— Старик! — восклицание непроизвольно вырвалось из уст Хорта, когда он осматривал горизонт.

— Что такое? — спросил Панит, на минутку прекратив вытаскивать сеть из глубины.

— А где другие лодки?

Старик возвратился к прерванному занятию.

— В доках, — сказал он отрывисто. — Ты проходил мимо них сегодня утром.

Раскрыв рот, Хорт прокрутил в памяти прогулку по пристани. Он был настолько погружен в свои проблемы, что… Да! Действительно, в доке лежало множество лодок.

— Все лодки? — спросил он озадаченно. — Ты хочешь сказать, мы одни сегодня вышли в море?

— Точно.

— Но почему?

— Подожди минутку… вот! — Панит ухватился за край ловушки и перекинул ее через борт. — Вот почему.

Ловушка была в ужасном состоянии. Большинство деревянных планок, из которых состояла рама, сломаны, остальные болтались на ниточках. Если бы Хорт не знал наверняка, что это ловушка для ний, он ни за что не узнал бы ее в этой путанице рваных сетей и изломанных щепок.

— И вот так целую неделю! — с неожиданной яростью прорычал Старик. — Ловушки сломаны, сети порваны. Вот почему те, кто называет себя рыбаками, слоняются по суше вместо того, чтобы выходить в море! — он громко сплюнул через борт.

Не потому ли мать была так настойчива, упрашивая Хорта помочь Старику?

— Греби к пристани, сынок. Рыбаки! Им только в корыте рыбу ловить, там никакой опасности! Бах!

Испуганный отцовской яростью, Хорт развернул лодку к берегу.

— Но кто это делает? — спросил он.

Панит сердито молчал, глядя на море. На минуту Хорту показалось, что отец его не услышал, и он собрался было повторить вопрос. Но тут он разглядел, какими глубокими стали морщины на отцовском лице.

— Я не знаю, — наконец пробормотал Старик. — Две недели назад я бы с уверенностью сказал, что мне известны все твари, которые плавают или ползают в этих водах. А сегодня… не знаю.

— Ты сообщил об этом солдатам?

— Солдатам? Этому тебя научили твои досужие друзья? Бегать к солдатам? — Панит просто затрясся от злости. — Ну что солдаты знают о море? А? Чего ты от них хочешь? Чтобы они стояли на берегу и болтали в воде мечами? Приказали монстру убираться? Взяли с него налоги? Да! Правильно! Если солдаты обложат монстра налогами, он, конечно, тут же уплывет подальше, чтобы его не высосали досуха, как всех нас! Солдаты!

Старик еще раз сплюнул и погрузился в молчание, которое Хорт не осмеливался нарушить. Вместо этого остаток пути он провел в размышлениях о чудовище, разрушающем ловушки. Правда, он знал, что ломать над этим голову бесполезно: люди поумнее его, например Старик, не могут найти ответа. Так что у него маловато шансов наткнуться на разгадку. И все же проблема занимала его до тех пор, пока они не добрались до пристани. Только после того, как поздним утром лодка была перевернута на берегу, Хорт осмелился продолжить разговор.

— На сегодня все? — спросил он. — Теперь я могу идти?

— Можешь, — отозвался Старик с неопределенной интонацией. — Хотя, конечно, это вызовет определенные осложнения. Если ты останешься, и твоя мать спросит меня: «Ты сегодня выходил в море?» — я смогу ответить: «Да». А тебя она спросит: «Ты провел весь день со Стариком?» — и ты сможешь ответить: «Да». С другой стороны, если ты сейчас уйдешь, тебе придется ответить на этот вопрос «нет», и нам обоим нужно будет с ней объясняться.

Эта речь озадачила Хорта даже больше, чем новость о загадочном монстре, промышляющем в местных водах. Он даже не подозревал, что Старик способен плести такую тонкую паутину полуправды, чтобы утаить от жены какую-то свою деятельность. Вместе с удивлением пришло острое любопытство: какие-такие у отца планы на столь длинный отрезок времени, о которых он не хочет ничего говорить жене.

— Ладно, останусь, — сказал Хорт с деланным равнодушием. — А что мы будем делать?

— Перво-наперво, — объявил Старик, поворачивая прочь от пристани, — мы заглянем в «Винную Бочку».

«Винная Бочка» была захудалой прибрежной таверной, которую облюбовали рыбаки и по этой самой причине избегали прочие граждане. Зная, что отец не пьет, Хорт сомневался, бывал ли Старик здесь когда-нибудь, но тот уверенно и твердо шагнул в сумрачный зал таверны.